Майкл каннингемснежная королева. «Снежная королева» Майкл Каннингем Цитаты из книги «Снежная королева» Майкл Каннингем

Майкл Каннингем

Снежная королева

Издательство CORPUS ®

* * *

Посвящается Билли Хау

Холодно и пустынно было в просторных чертогах Снежной королевы. Их освещало северное сияние, оно то вспыхивало ярче в небесах, то вдруг слабело. Посреди самой большой и пустынной снежной залы лежало замерзшее озеро. Лед на нем раскололся на тысячи кусков, на удивление ровных и правильных. Посреди озера, когда бывала дома, восседала на троне Снежная королева. Озеро она называла “Зеркалом Разума” и говорила, что это лучшее и единственное зеркало в мире.

Ханс Кристиан Андерсен “Снежная королева”

Баррет Микс узрел небесный свет над Центральным парком четыре дня спустя после того, как был в очередной раз брошен. Любовь и прежде, разумеется, награждала его оплеухами, но никогда еще они не имели форму пяти строчек текста, притом что пятая состояла из убийственно формального пожелания удачи и завершалась тремя строчными иксами, типа поцелуйчиками.

Четыре дня Баррет изо всех сил старался сохранить присутствие духа перед лицом череды расставаний, которые, как виделось ему теперь, с каждым разом оказывались все немногословнее и прохладнее. Когда ему было двадцать – двадцать пять, его романы обычно завершались рыданьями и шумными ссорами, будившими соседских собак. Однажды у них с без пяти минут бывшим возлюбленным дошло до кулачной драки (у Баррета по сю пору стоит в ушах грохот опрокинутого стола и неровный стук, с каким мельничка для перца покатилась по половицам). В другой раз была громкая перебранка посреди Барроу-стрит, разбитая в сердцах бутылка (при слове “влюбиться” Баррет до сих пор с неизбежностью вспоминает осколки зеленого стекла, поблескивающие на асфальте в свете уличного фонаря) и старушечий голос – ровный и нескандальный, какой-то устало-материнский, – раздавшийся откуда-то из темноты первых этажей: “Ребятки, здесь же люди живут, и им спать хочется”.

После тридцати и дальше, ближе к сорока, расставания стали напоминать переговоры о расторжении деловых отношений. Боли и взаимных упреков хватало по-прежнему, но надрыва заметно поубавилось. Да, мол, что поделаешь – мы возлагали на совместные инвестиции большие надежды, но они, увы, не оправдались.

Этот последний разрыв, однако, был первым, о котором он узнал из эсэмэски, нежданных и нежеланных прощальных слов, всплывших на экране размером с кусочек гостиничного мыла. Баррет привет ты сам наверно все уже понял. Мы ведь сделали уже все что от нас зависело?

Баррет, собственно, не понял ничего. До него, естественно, дошло – любви больше нет, как нет и подразумевавшегося ею будущего. Но вот это ты сам наверно все уже понял… Все равно как если бы дерматолог сказал тебе непринужденно после рутинного ежегодного осмотра: вы, наверно, уже сами поняли, что вот эта вот родинка на щеке, это очаровательное темно-шоколадное пятнышко, которое, как многие справедливо считают, только добавляет вам привлекательности (не помню, кто это мне рассказывал, что Мария-Антуанетта рисовала себе мушку точно на том же самом месте?), так вот, эта родинка – это рак кожи.

Ответил Баррет тоже эсэмэской. И-мейл, он решил, выглядел бы в этой ситуации слишком старомодно, а телефонный звонок – чересчур драматично. На крошечной клавиатуре он набрал: Как-то это внезапно, может нам лучше встретиться поговорить. Я на месте, ххх.

К концу второго дня Баррет успел отправить еще две эсэмэски и оставить два голосовых сообщения. Следующую за вторым днем ночь он боролся с желанием оставить еще одно. К вечеру третьего дня он не только не получил ответа, но и начал осознавать, что ждать бессмысленно; что ладно сложенный канадец, аспирант-психолог из Колумбийского университета, с которым Баррет пять месяцев делил постель, стол и шутливые беседы, мужчина, сказавший: “Видно, все-таки я тебя люблю”, когда Баррет, сидя в одной с ним ванне, прочитал наизусть Ave Maria Фрэнка О’Хары, и знавший, как называются все деревья в Адирондакских горах, где они вместе провели тот уик-энд, – что этот человек пошел дальше своим путем, уже без него; что Баррет остался стоять на платформе, недоумевая, как это он умудрился не успеть на поезд.

Оценил книгу

Ах, как завлекает обложка читателя!
Возможно, самый оригинальный из всех романов Каннингема
The New York Times

Лучший роман Каннигема за последние десять лет
Vogue

Нет, я понимаю, печатные издания тоже должны зарабатывать деньги, устраивать пиар и прочее, и прочее; понятно, что поклонников Каннингема должна привлечь ""оригинальность"", а случайных читателей ""лучший роман за последние десять лет"", ""притча"" и прочее, и прочее.
Так вот, никакой это не самый оригинальный , никакой это не лучший за десять лет , это обычный Каннингем. Самый обычный Каннингем. Пронзительный, чуть ироничный, в меру оригинальный (оригинальнее ""Избранных дней"" пока у Каннингема ничего не было), про одиночество и любовь, про поиски себя, с его традиционными героями - гомосексуалистами, наркоманами, богемой, потерянными в социуме людьми. Всё узнаваемо. Даже мягкая ирония Каннингема. О! И еще! Как же я забыла! Еще его герои, как всегда, это книги, как всегда он отсылает читателя к героям или событиям этих самых книг, а часто и к настроению книи. Здесь упомянты и Флобер с его ""Госпожой Бовари"". Туда, к Эмме Бовари отсылает читателя герой романа Баррет. Тут и ""Великий Гетсби"", и Вирджиния Вульф с ее дивным романом ""На маяк"", и, конечно же, ""Снежная Королева"".
Большинство из нас всю свою жизнь пытается сложить из ледяных кубиков такое желанное слово - ""счастье"". Герои книги тоже пытались сложить на озере ""Зеркала Разума"" из ледяных кусочков собственных сердец свое собственное счастье - кто написать песню всей своей жизни , кто сложить из разных людей единственного , кто-то сложить из этих кусочков собственную жизнь. И найти свое место в этой жизни, что характеризует кризис среднего возраста, по сути вся книга об этом самом кризисе, когда половина жизни прожита - в юности были мечты, надежды, перспективы, вера в счастье и любовь, а к середине жизни неожиданно оказывается что все это куда-то растерялось. И одиночество, и непонятно предназначение для мира. И оказывается, что жизнь прожита впустую. На холостом ходу. И как сидел на середине озера ""Зеркало Разума"" с ледяными кубиками, так и сидишь, пытаясь сложить счастье разумом, а не сердцем. Что же теперь бросаться из окна в ледяные и пушистые хлопья снега или броситься в новое чувство чувство. Как жить по-человечески? Как поступить по-человечески? Как растопить заледеневшее от дыхания Снежной Королевы сердце, чтобы не чувствовать боли от предстоящих потерь. Этот поиск у Каннингема всегда пронзителен, всегда на грани, всегда по живому, на кончиках нервных окончаний. Всегда с ощущение втягивания в духовную жизнь персонажей, во всяком случае, у меня никогда не получается просто наблюдать со стороны за героями Каннингема, только войдя внутрь начинаешь чувствовать персонажей их боль, одиночество, их поиски любви и саму любовь.
Но все, что им нужно, - это только любовь .
И ничего, кроме любви. К брату, к любимым, к родителям. И к городу.

Еще один герой романа - это разноликий и прекрасный Нью-Йорк. С хлопьями снега, богемой, бомжами, просто нищими, фриками, Статуей Свободы, галереями, магазинчиками всякого разного стильного барахла, восхитительные ньюйоркцы, сияние света в ночном небе. Город как живой персонаж книги - дышит, живет, пульсирует.

P.S. И еще хочу добавить, что книга издана чудовищно . Огромное количество опечаток, невычитанный текст перевода, местами просто корявый.

Оценил книгу

Мы редко попадаем в тот пункт назначения, к которому стремимся, ведь так? Нам кажется, что наши надежды сбываются, но, скорее всего, мы просто не на то надеемся.

Знаете, наверное, высший пилотаж писать так, чтобы становилось абсолютно всё равно о чём текст, лишь бы он длился, множась страницами, а роман подольше не закачивался...
Хотя какая-то доля лукавства в моих словах присутствует: не будет цеплять написанное, в какой бы блестящей манере оно не было исполнено, если в тексте отсутствует смысл, душа, ум... ну и так далее.

С Каннингемом у меня не получается иных отношений, кроме как очаровано-восторженных . А как иначе реагировать на авторскую магию в действии. Сплошная ворожба... Это ли не писательское мастерство - заставлять дышать книгой, словно кислородом? Таких современных авторов единицы - тех, чьи произведения обладают неизъяснимым волшебством настроения, особенной хрупкостью фраз, витиеватостью их построения, напоминающей дымчатый морозный узор на стеклах.

Каннингем типичен до... гениальности. Да, именно так. Его герои - простые люди в кризисе среднего возраста, в вечном поиске себя. Зачастую отвергнутые обществом, они находят приют в собственном одиночестве, в андеграунде бытия.

Братья Баррет и Тайлер, больная раком Бет... Все они разочарованы в том, что предлагает им жизнь.

Баррет - блестящий выпускник университета, когда-то подающий надежды, а ныне скатившейся до уровня продавца второсортного магазинчика джинсов. Брошен очередным любовником, одинок и подавлен, вынужден жить в квартире старшего брата. Однажды заснеженным утром, возвращаясь домой после посещения дантиста, он воспаряет духом. Ему кажется, что небеса наконец-то снизошли до него, послав некий ценный знак, подмигнув ярким всполохом света. Лишь на миг, но поведали о своей благосклонности. Неравнодушии.

Быть может, это намёк на перемены к лучшему? На то, что любимая женщина старшего брата, борющаяся с раком, обязательно поправится? Ожидание рождества, приближающихся праздничных чудес, кто бы не хотел ощутить этот внутренний тремор почти детского, наивного предвкушения?

Бесшумно падающий снег, словно бы драпирующий Нью-Йорк в белый саван, весь в крупных хлопьях снег, мелкими шажками "входящий" в раскрытое в спальне окно - он подпитывает глубинную, закостенелую меланхолию героев, отяжеляя сознание бренностью существования.
Показался ли Баррету свет пролившийся с неба, или это действительно случилось, наверное, не очень важно. Главное ведь, иметь надежду, верить в неё.

Купите книгу, вы точно не пожалеете!
С Каннингемом у меня не получается иных отношений, кроме как очаровано-восторженных. А как иначе реагировать на авторскую магию в действии. Сплошная ворожба... Это ли не писательское мастерство - заставлять дышать книгой, словно кислородом? Таких современных авторов единицы - тех, чьи произведения обладают неизъяснимым волшебством настроения, особенной хрупкостью фраз, витиеватостью их построения, напоминающей дымчатый морозный узор на стеклах.

Братья Баррет и Тайлер, больная раком Бет... Все они разочарованы в том, что предлагает им жизнь.

Баррет - блестящий выпускник университета, когда-то подающий надежды, а ныне скатившейся до уровня продавца второсортного магазинчика джинсов. Брошен очередным любовником, одинок и подавлен, вынужден жить в квартире старшего брата. Однажды заснеженным утром, возвращаясь домой после посещения дантиста, он воспаряет духом. Ему кажется, что небеса наконец-то снизошли до него, послав некий ценный знак, подмигнув ярким всполохом света. Лишь на миг, но поведали о своей благосклонности. Неравнодушии.

Временная ремиссия Бет, застигающая всю троицу врасплох; психологическая нестабильность непризнанного музыканта Тайлера, пишущего для невесты любовную песню и понимающего, что способен лишь на никуда не годную пустышку вместо крика души; хозяйка магазина стареющая Лиз, пытающаяся остановить время с помощью молодых любовников; сам город Нью-Йорк, несущий в себе катастрофы падений и взлёты удач, подчас безжалостный в своих милостях - сюжет подаётся читателям в стильной каннингемовской манере короткими временными отрезками.
Жизнь бесстрастно течёт, герои неумело барахтаются в потоке реальности... Прошёл год... Минуло три года... Ледяные кубики никак не хотят сложиться в главные слова: вечность, счастье, любовь.
«Я просто обычно предполагаю худшее, и это иногда выглядит так, будто я все знаю»
Мучительней всего потеряться... нет, не в толпе. В себе самом. Запутаться, заплутать в собственных желаниях и стремлениях. Не найти выхода и, отчаявшись, захлопнуть "раковину". Спрятаться, утратив силы для борьбы, отсекая возможность помощи, проявления участия...

Сомневающиеся герои, живущие в сомнительного качества эпоху, бесспорно, - это высокопробный марочный роман знаменитой авторской "выделки". Один из лучших, прочитанных в этом году.

Печальный. Невесомый. Ранимый. Тонкокожий.

Снежная королева Майкл Каннингем

(Пока оценок нет)

Название: Снежная королева

О книге «Снежная королева» Майкл Каннингем

Герои романа “Снежная королева” – братья Баррет и Тайлер, истинные жители богемного Нью-Йорка, одинокие и ранимые, не готовые мириться с утратами, в вечном поиске смысла жизни и своего призвания. Они так и остались детьми – словно герои сказки Андерсена, они блуждают в бесконечном лабиринте, пытаясь спасти себя и близких, никого не предать и не замерзнуть. Особая роль в повествовании у города, похожего одновременно на лавку старьевщика и неизведанную планету, исхоженного вдоль и поперек – и все равно полного тайн. Из места действия Нью-Йорк незаметно превращается в действующее лицо, причем едва ли не главное.

Майкл Каннингем, автор знаменитых “Часов” и “Дома на краю света”, вновь подтвердил свою славу одного из лучших американских прозаиков, блестящего наследника модернистов. Тонко чувствующий современность, Каннингем пытается уловить ее ускользающую сущность, сплетая прошлое и будущее, обыденное и мистическое в ярком миге озарения.

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Снежная королева» Майкл Каннингем в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Цитаты из книги «Снежная королева» Майкл Каннингем

Существует вроде бы закон мифофизики, гласящий, что волшебное исполнение желаний непременно приводит к трагедии.

Его любовь к Бет и Баррету станет еще чище, еще беспримеснее.

Когда не сам выбираешь место и образ жизни, полезно уметь благодарить судьбу даже за скромные милости.

Все то, что стало недавним откровением для Пинга, он давно уже про Джейн Боулз знает, но перебивать Пинга нельзя – он страшно обидится, поскольку подает ее своим слушателям как собственную редкостную находку, дикарку, им, Пингом, вывезенную с Черного континента и представленную теперь восхищенной публике.
Ради праздничного вечера, ради всего доброго и хорошего, что еще осталось у него в душе, Баррет старательно гонит от себя мысль: избавь нас Боже от тех, кто считает себя умнее, чем они есть на самом деле.

Колокольчик прозвенел, кареты поданы, и никто не хочет слишком замешкаться, пропустить свою реплику, оказаться тем, о ком хозяин скажет, едва захлопнув дверь: я думал, он никогда не уйдет.

Hе по-детски, но с детской непосредственностью, ученической откровенностью приемов. В мажорном ключе – с одним-единственным минорным аккордом, в самом конце, когда романтически возвышенный текст, до тех пор контрастировавший с бодрой мелодией, приходит наконец в мимолетную скорбную гармонию с музыкой.

Много десятилетий с тех пор он жил без глупостей и предрассудков, без святой крови, доставляемой бандеролью с курьером, без священников с их нудной и бесплодной жизнерадостностью.

Разумеется, делать такую мебель столяр не может, но зато живо ее себе представляет и потому долгие годы со все нарастающим ощущением тревоги обитает в пространстве между тем, что он способен создать, и тем, что рисует ему воображение.

И считаться избранным у Баррета не больше оснований, чем у горничной – собираться замуж за старшего из хозяйских сыновей только потому, что она видела, как он голышом идет в ванную, думая, что в коридоре никого.

Фотография: Getty Images/Fotobank

Волшебная сказка о кризисе среднего возраста - так эта история начинается.

Баррет, один из главных героев, возвращался домой от дантиста, когда в Центральном парке он узрел чудесное знамение: сияющую зеленовато-голубую вуаль, висящую в небе пониже звезд, вроде северного сияния, но, в отличие от безучастного явления природы, ощутимо наблюдающую за ним. Герой, либерал, интеллектуал и агностик, тем не менее не сомневается, что ему было явлено чудо. Возможно, отчасти потому, что божественное вмешательство пришлось бы как нельзя кстати: дела обстоят скверно.

Майкл Каннингем - один из тех немногих американских современников, которых сильно полюбили в России
Фотография: пресс-материалы Когда-то Баррет был вундеркиндом, блестящим выпускником Йеля, но теперь ему 38, за плечами у него незаконченная аспирантура, провалившийся интернет-проект, неудачная попытка держать кафе; он работает продавцом в хипстерском магазинчике «японских джинсов, умышленно криворуко связанных шарфиков и футболок с Мадонной, выпущенных к туру «Like a Virgin», на днях его оскорбительно и непонятно бросил очередной любовник, к тому же он потерял съемную квартиру и был вынужден перебраться к старшему брату, Тайлеру. Тайлер, 43-летний музыкант, играет по барам, чтобы оплачивать нищенскую квартиру в депрессивном районе, проклинает Джорджа Буша-младшего, которого вот-вот неизбежно переизберут (действие начинается в ноябре 2004 года), и, несмотря на бодрящие понюшки кокаина, никак не может написать свой шедевр - песню для Бет, его невесты, умирающей от рака.

В общем, мир вокруг братьев катится в тартарары, и, как обычно бывает в таких случаях, трудно понять: мир ли это или их собственная жизнь под гнетом возраста и разочарований.

Излагать сюжет последовательно - значило бы обокрасть читателя, но отдельные спойлеры почти не имеют значения. В романе много развилок, и перед любой из них дальнейшее развитие событий кажется совершенно ясным - как говорит одна из героинь: «Я просто обычно предполагаю худшее, и это иногда выглядит так, будто я все знаю». Но эта ясность - просто оптический эффект. Ключ к «Снежной королеве» - в заглавной андерсеновской метафоре: с каждым новым поворотом калейдоскопа осколки троллиного зеркала складываются немного иначе, меняя и начало, и конец. Как будто вся книжка состоит из эпилогов, но за каждым, к облегчению читателя, начинается новая глава. Из этого можно заключить, что в романе куча драматических событий, - это и так, и не так.

В какой-то момент Баррет, перекладывая джинсы на прилавке, читает поочередно газетные новости и «Мадам Бовари» и составляет из них некий мысленный коллаж (свою головоломку со словом «Вечность»), где Эмма - это он. В том смысле что Эмма Бовари все время ждет какого-то события: счастливого, трагического - любого, лишь бы только за постылым сегодня наступило какое-нибудь завтра. Так вот, с этим самым завтра Каннингем проделывает такой фокус: оно не то что никогда не наступает (это было бы слишком избито), оно всегда уже наступило вчера.

Автор описывает трагический период в жизни своих героев, умудряясь при этом почти демонстративно оставлять абсолютно все события за кадром. Даже судьбоносное расставание, после которого Баррет узрел небесный свет, произошло через СМС. И так же между делом, задним числом Барретт встретит настоящую любовь у холодильника с кока-колой, а песня Тайлера соберет 300 000 просмотров в ютьюбе. Нужно быть очень хорошим писателем, чтобы позволить себе такую роскошь - не воспользоваться ни одним сюжетным поворотом, который автоматически обеспечивает занимательность. Но в этом и состоит главный принцип «Снежной королевы»: Каннингем исследует как раз тот зазор между строк, который в прежних романах обозначали фразой «прошло два года».

Используя онкологическую метафору, можно сказать, что мы всякий раз встречаем героев уже на стадии принятия неизбежного. Последнее, как часто выясняется в перспективе, было не так уж неизбежно, но важно другое: происходящая между тем временная, промежуточная жизнь, жизнь в ожидании чуда или катастрофы, как раз и оказывается главной. Бет «умирала так долго, что успела обучиться этому делу и неплохо с ним справлялась». Баррет, никогда не стремившийся к успеху, перестает считать себя неудачником и приходит к выводу, что его работа - «наблюдать и копить наблюдения» и она ничем не хуже других: ведь и за ним в его незаметности наблюдает небесный свет. Тайлер, погруженный в заботы о жене, неожиданно находит в этом смысл и цель и отвлекается от своего творческого провала. И все они на самом деле понимают, что когда-нибудь это сидение на чемоданах, набитых надеждой или отчаянием, представится им потерянным вишневым садом, а чудо, обещанное небесным знамением, окажется «каким-то паршивеньким».

На долгой дистанции трагедия часто оказывается носибельней надежды, «предполагай худшее, и будешь выглядеть так, как будто все знаешь». Особенно безотказно этот фокус работает с политикой - нам в этом смысле нетрудно понять чувства Тайлера, который постоянно пророчит катастрофу, воображая себя и своих близких в очереди не то за бесплатным супом, не то на расстрел под руководством Сары Пейлин. История, состоящая из эпилогов, закономерно обрывается у развилки - накануне выборов 2008 года. Дальнейшее развитие событий совершенно ясно, но это же только со стороны видно - читателю, который уже знает, что победил Обама, или там сияющей зеленоватой вуали.

Издательство Corpus, Москва, 2014, перевод Д.Карельского